Адажио лакримоза

Адажио лакримоза
 
   1
 
   Нас четверо: я, ты, любовь и смерть.
   Молчит любовный четвероугольник.
   Его вскрывая, как ЕГЭ-конверт,
   Я чувствую себя, как глупый школьник.
   Молчат века, и им - не прекословь!
   Молчат, как гром, премудрые страницы,
   Меня, тебя, погибель и любовь
   Записывая в строгие таблицы.
 
   Таблица Менделеева молчит,
   Не говоря, что ждёт нас после смерти.
   Молчаньем переполнен индивид,
   Свой почерк отправляющий в конверте
   Туда, где нет "теперь", "уже", "ещё",
   Где удивимся, как бессмертье грубо,
   Где дышат возле уха горячо
   Усталой Вечности сухие губы.
 
   Вот наша жизнь. И вот её цена.
   Капризный сон, дымок, фата-моргана.
   Видна порой под вечер из окна
   Сквозь облака зияющая рана.
   Там - Элизей... а может, пустота.
   И я шепчу судьбе на ушко грубо:
   Судьба, ты чем-то лишним занята.
   Я не шучу. Я сам такой, голуба.
 
   2
 
   Я высох сердцем, чтобы стать простым,
   Как комната в гостинице районной:
   Стол, стулья, койка, в окнах - сизый дым,
   А там, за дымом, - небосвод бездонный.
   Вдохни большое небо, пыль и сушь,
   Вдохни меня, приют сей посетивший:
   Ты ощутишь сродство здесь живших душ,
   Тишь и покой, окно дымком закрывший.
 
   Я - комната. Мои слова - сквозняк,
   Единственный, кто жил здесь постоянно.
   По коже холодок - мой тайный знак.
   Всё ясно. Харе Кришна, донна Анна.
   Я - ветер, оформитель пустоты.
   Я - холодок, по коже шелестящий.
   Я - голос, что глаголет у черты:
   "Оставь иллюзии любой входящий".
 
   3
 
   Охота же теперь ломать комедь!
   Пророк... Поэт... Я ложь позёрством множу...
   Я мог бы прозвучать с небес, как медь,
   Но небеса собой не обезбожу.
   Среди солирующей темноты
   Лицо мое сольётся с тишиною,
   Размоются случайные черты,
   Исчезнет то, что называлось мною.
 
   Я мог уйти в великое Потом,
   Я мог постичь великое Когда-то...
   Дрожит мой рот, поставленный крестом,
   И на кресте - поэзия распята.
   ...Вперёд! Пошла губерния писать!
   Печальный клоун, быстро марш на сцену!
   А что - любовь: ошибка? благодать?
   Слова легко расходятся по венам.
 
   4
 
   Октябрь. Летит за окнами листьё.
   Смеркается. И небеса пустеют.
   Я забываю, кто я, что - моё,
   А что - пустяк, забава лицедея...
   Как много неба надо мной сейчас!
   Как много звёзд сияет надо мною!
   Восходит небо из любимых глаз,
   Чтоб воскресить ушедшее земное.
 
   И всё, что я сегодня произнес,
   Сменяется другим - родным до дрожи:
   Её ключицы, тёмный хмель волос...
   Холодная рука на тёплой коже...
   Мерцает солнце, в тело с неба выйдя,
   Волненье опускается на дно,
   И оптика любви даёт увидеть
   Всё, что пока понять мне не дано.

Валерии Руди

Валерии Руди

Мне грустно, Валерия Руди, что лето свершилось,
Что сны отоснились, что сказкам приходит конец.
Отсияла своё сирень и увяла жимолость,
Не отперт волшебный – приснившийся нам – ларец.

Крепнут яблоки, алые, спелые, – августа рыжебрового дети.
Как жаль, что мы своё яблоко, райское, не уберегли…
Как повеет в окошко вечером разбойный ветер,
Как начнет своё вечное раз-лю-ли-лю-ли…

Он тебя тёплыми ладонями чуть коснётся,
Он припадёт к твоему правому, пульсирующему виску – 
И в твоих волосах захохочет детское солнце,
Как мальчик, бегущий к морю по обжигающему песку!

А ты знаешь, жизнь – она крепче чая с малиной,
В ней не только уют и игра… Знаешь, вдруг пробегает дрожь – 
И на сердце так разбойно, свежо, соловьино,
Что верится, плачется, а отчего – не поймёшь…

А помнишь, помнишь – мы рядышком в театре садились,
И пробегало по телу тайное, плачущее тепло,
И глаза незаметно, как воры в ночи, сходились,
И пальцы вздрагивали, как птичье встрепенувшееся крыло…

Не сбылось! Не стало общим – нашим – небо, Валерия Руди.
Расточились, зря пропали из ларца сказочные дары.
Розовые кони ржут, пенят медные, в яблоках, груди,
И под кожей, напрягаясь, перекатываются шары…

Нас вместе несли по свету эти розовоокие кони,
Вместе нам пели сказочные, золотогрудые соловьи…
Мне грустно, что другому в крепкие, гордые ладони
Отдала ты детские руки свои!

Другому ты доверяешь свои обиды, победы и беды,
Другой заселяет, как дом уютный, твои мечты…
Какие дороги меряют твои узкие кеды,
Кому принадлежит то небо, на которое смотришь ты?

Теперь по нашим дорогам, асфальт копытами пробуя,
Цокают скучные будни, точно в старом каком кино.
А небо, оно – у каждого своё, особое,
А у нас оно было общее – только давно, давно…

После – всё было у нас, только неба – одного на двоих – не хватало.
Да! Разве счастье бывает – взаправдашнее, всерьёз???
И для кого же ты, юная, расплескала
Рыжее золото улыбающихся волос?

Белое платье, зелёные босоножки, волосы улыбаются,
В глазах светляки пляшут, закат рассеивает пыльцу,
И солнце прозрачным орлиным пухом над землёй рассыпается,
И зелень листвы августовской, и небо тебе к лицу…

Не хватило тогда мне силы, и мужества, и тепла…
Не бывает в жизни такого, чтоб от счастья любовь бегала!
Было всё. Было солнце, и небо, и сны. И любовь – была.
Только нас с тобою, Валерия Руди, на свете, похоже, – не было.

Всё просто

Июнь. Прошёл учебный год.
Всё просто, как в кино.
От старых дел, забот, хлопот
В душе тепла полно.

Каникулы у детворы,
И в школе – тишина.
Шумят соседние дворы.
Свет льется из окна.

Просторен светлый кабинет.
На парту лёг пенал.
И мир, в котором тьма и свет,
Как этот глобус, мал.

Глядят Гельвеций и Декарт
Довольно со стены.
Уютный мир со старых карт
Сто лет не знал войны.

О детских войнах на дворе
Не вспомнишь на войне…
Мир сложен. Но в его игре
Есть то, что ясно мне.

В учебнике для школы есть
Понятные слова:
Добро, вниманье, подвиг, честь –
Просты, как дважды два.

«Зло есть добро, добро есть зло» –
Так в книжке я прочёл…
А счастье – это ремесло
Из лепестков и пчёл.

А счастья не понять нельзя:
Пятёрка за урок,
Погоня, хохот, и друзья,
И топот пыльных ног...

Мир полон войн, побед и бед,
Но это всё – темно.
А счастье – просто. Проще нет.
Всё просто, как в кино.

Мои рисунки

Мои рисунки

Нос

Нос Гоголю Я – словно нос майора Ковалева.

Был нос как нос, но человеком стал. Жизнь обошлась со мной весьма сурово, Не так смешно, как Гоголь написал. Я как-то научился думать носом. Мой нос – мыслительный резервуар. Я им решил все важные вопросы И вышел прогуляться на бульвар. А там – какой-то нос, при власти вроде, Мне говорит, портфель в носу неся: – Зачем ты, нос, гуляешь на свободе И нос суёшь, куда совать нельзя? С тех пор вся жизнь у носа изменилась. Я человек, я нос, я червь, я Бог. Я был в почёте. После впал в немилость. Решил бежать, но не имею ног. Моим проблемам просто нету сносу: Меня целуют за нос и взасос. Хочу писать стихи – пишу я носом, Хочу прочистить уши – всюду нос. Я, в целом, – не какой-то недотрога. Я – нос как нос, но трудно мне дышать. И надо было вам, товарищ Гоголь, Для нас, носов, такой удел создать! И я боюсь, по тексту понимая, Что будет для меня больней всего – Когда мой Ковалёв меня поймает И вдруг поймёт, что я умней его! Меня репатриировать возможно, Лишь оскорбив наш просвещённый век… Быть носом в Петербурге очень сложно, Особенно, когда ты человек.

http://www.stihi.ru/2016/06/05/2606

Введение в поэтическую вирусологию

ВВЕДЕНИЕ В ПОЭТИЧЕСКУЮ ВИРУСОЛОГИЮ

Этот мир, облагаемый данью
На любовь, благодать и закон,
Вирусологом-гением Данте
Под большой микроскоп помещён.

Спирохеты, микробы, амёбы,
В рукотворном природном аду
Мы внутри чьей-то тёмной утробы
Обитаем – в чаду и в бреду.

Я люблю ваши лица без кожи,
Вашу злую белковую плоть,
Мировую возню ложноножек,
Ту, которую не побороть.

Ваш удел – исполненье приказа.
Вы живёте, судьбе покорясь,
Бестелесно, бесполо, безглазо
Размножаясь, питаясь, делясь.

Наши войны, костры, гекатомбы –
Пустяки рядом с вашей вознёй.
Не боитесь вы атомной бомбы,
Не боитесь кометы шальной.

Государства рождений и казней…
В каждом атоме – пропасть и тьма…
Театральные наши боязни
Вас не сводят, безумных, с ума.

Мировая, хмельная, шальная
Не война нам грозит, а возня.
С богом! В дебри микробного рая
Волоките по венам меня!

Волоките по сердцу Господню,
По сосудам, пронзённым насквозь,
Сквозь чистилище, рай, преисподню,
Сквозь дыханья кровавую гроздь!

Ну, а ты, вирусолог, не мешкай,
Видя собственный ад изнутри:
Наши судьбы, дороги и вешки
В стихотворной пробирке запри!

http://www.stihi.ru/2016/06/02/3870

Ещё юморок

Мастер по открытию Америк

Я мастер по открытию Америк.
Я их открыл сто двадцать штук вчера.
Одна – в пивной, другая – там, где скверик,
Ещё одна – в психушке, у врача.

Ещё сто штук в башке моей таятся…
Я столько их открыл, что сам не рад.
Вчера в своих штанах нашёл я, братцы,
Американский боевой снаряд.

Мои друзья, надменны и суровы,
Разя всех гневным взглядом наповал,
Твердят: ты это что, Колумб хреновый,
Нам всем на голову наоткрывал?

Какие Штаты? Что ещё за сказки?
Когда б ты был хороший офицер,
Открыл бы нам под боком три Аляски
И пару Калифорний, например…

А лучший друг, дебил весьма неглупый,
Устав мне смысл жизни объяснять,
Послал меня в такую Гваделупу,
Что неудобно даже вспоминать.

Я под арестом вот уж целый месяц.
От лагерной кормёжки я притих.
Америки друг с другом куролесят.
Земля квадратной стала из-за них…

Три США, пять Мексик, две Канады…
Мир гнётся, как тюремная кровать.
Не надо открывать, чего не надо.
Учись, Колумб, что можно открывать!

Но, вопреки всему, я верю чуду.
Бессмертная душа узрела свет.
Америк больше открывать не буду.
Начну изобретать велосипед!

http://www.stihi.ru/2016/06/02/2662