Прозвенело

Прозвенело над ясной рекою.
Фет

Прогремело под небом лиловым, 
Полыхнуло в прозрачной листве,
Пронеслось в полумраке суровом,
Раздробилось в зелёной траве.

Растворилось в тиши заповедной,
Промелькнуло словцом в пустоте,
Стихотворною строчкой победной
Задержалось на белом листе.

Пронеслось над затихнувшим залом,
Пролилось неслучайной слезой,
Отпечаталось в сердце усталом,
В разговорах взорвалось грозой.

В сотне сплетен глухих отразилось, 
Унесло и любовь, и покой,
В грудь поэта свинцово вонзилось
Белым утром над чёрной рекой.

Отложилось обидой глубокой,
Поползло стоязыкой молвой,
Зашумело стозевно, стооко,
Всколыхнулось восставшей толпой.

По народам прошло возмущеньем,
Пролетело по миру войной,
Пронеслось алым всадником мщенья
Над голодной и нищей страной.

Заслонило сиянье рассвета,
Опалило и город, и дом,
И грибом поднялось над планетой,
И несмело затихло потом.

И – вспылило под небом лиловым, 
И – сверкнуло в прозрачной листве,
И – промчалось во мраке суровом,
И – рассеялось в чёрной траве.

В музее

В музее

Они глядят на нас со стороны – 
В жабо и шляпах с перьями, при шпагах,
Спокойны, сдержанны, полны отваги,
Как будто мы с холстов им не видны.

Похищенные сами у себя,
Оправлены в бессмертие и славу,
Они живут в своих веках по праву,
Свои тревоги нежа и любя.

Их взоры, целомудренно-остры,
Лежат на нас, как на богах и бесах,
Хоть  в их руках, лежащих на эфесах, – 
Тоска, мольба и страсть иной поры.

И в молчаливой перекличке глаз
Написанных – они, в мольбах упрямы,
Руками цепко держатся за рамы, 
Так суеверно опасаясь нас,

Как будто мы – их боги, суд и храм…
Как бы молитву некую читая,
Они нас просят, в просьбах возрастая,
Спасти их души, вверенные нам.

А мы их образы бесстыдно пьём,
Прославленных, бессмертных и забытых
И в свой музей, как в монастырь, закрытых,
Увенчанных своим небытием.

Зеркально время, и в тот судный миг,
Когда, полны безделием весёлым,
Мы смотрим на их шпаги и камзолы,
Наш взгляд звенит, едва коснувшись их.