Тени забытых предков

Тени забытых предков

Видение

Предметы, люди, краски, звуки, чувства – 
Всё вплетено, как в ткань, в большую ночь.
По своенравным правилам искусства

Проснись во мне, мой Данте, и пророчь!
Настала полночь. В дом мой входят гости.
Пускай заботы дня уходят прочь!

Мир полон пауз. Всё весьма непросто.
Ко мне пришла родня – кто был убит,
Кто сгнил в земле забытого погоста,

Кто сам собой и миром был забыт…
Вот – белый человек в потёртом френче
Сидит со мной и молча говорит.

Как много смысла в молчаливой речи!
Он кроется в тени, дрожит рука
Истлевшая, и дрожь – небес не мельче.

Ему дана судьба черновика
Чужой судьбы, огромной, без предела,
Как воздух из предсмертного глотка…

Скелет в солдатской порванной шинели
Сидит за ним и смотрит в темноту.
Поёт сквозняк в его прозрачном теле,

И звуки застывают на лету
И падают, звеня, как будто льдинки.
Солдат молчит, он помнит за версту

Пути грядущих боен – без запинки.
Вот – в арестантской робе пустота
Стоит за ним и шумно дышит мною,

И лунный свет на нём – слеза Христа.
И слышно в темноте тысяченочной,
Как Время больно стиснуло уста.

Они меня прочли – всего, заочно.
Они сидят, едят священный мак,
И всё вокруг и вечно, и непрочно,

И ярче звёзд блестит загробный мрак.
Кто мог бы знать, насколько больно свету
Их освещать, сошедшихся вот так,

Как воры, ночью?…Дует чёрный ветер
Сквозь них и сквозь меня. Сей ветер – Бог.
Танцует ветер по большой планете,

Сметая страны танцем лёгких ног.
И, воспевая танец многоликий,
Меня, как золото, мой тратит слог – 

Транжирит солнце на лучи и блики,
Покой надежд – на звон благих вестей…
И слышу я, как на ветру столико

Играет скрипка из моих костей
Мелодию бесплотного полёта
Для утешенья ночи и гостей,

И выше всякой боли и заботы
Звучит, звучит, нас в небо вознося,
Та чистая Божественная Нота,

Та музыка, что движет всем и вся.